Красивая принцесса в замке, её сторожит дракон. Нужно выручать! С данной историей чуть ли не каждый прекрасно знаком с детства, но значение этого архетипа довольно часто недооценивают.
Образ «девы в беде» возможно отыскать в кино, литературе а также играх. А если он преследует человека в продуктах культуры, значит, обязательно воздействует и на его социальную судьбу.
Принцесса в башне
«Девой в беде» культурологи назвали троп, другими словами художественный образ, в котором дама оказывается во власти злодея. В его роли может выступать разбойник, монстр, божество, либо, к примеру, что-то бестелесное: колдовские чары. Женский образ жертвы также имеет собственные особенности: невинность, юность, беспомощность и благородство. Больных, некрасивых, блудных, ветхих и сильных отчего-то в таких историях нет. Спасителем выступает мужчина.
Добропорядочен и смел, по окончании победы над злодеем он приобретает власть над принцессой и… берёт её в жёны, а она неизменно согласна. На этом сказочная история заканчивается, мы воображаем, что беда сзади и молодожёны будут жить продолжительно и счастливо. Но знаем ли мы о том, что принцесса грезила выйти за этого принца? Знаем ли мы, что полная власть над ней, которую приобрёл спаситель, не была базой для насилия?
И из-за чего нам практически не привычны истории, в которых в беде, в замке, под пристальным взором Кощея он, мужчина?
Неприятность не в том, что образ женщины в беде существует, вопрос в том, что данный троп формирует отечественное представление о норме. Он не встречает сопротивления: нам редко попадаются сюжеты, в которых дама может обезопасисть собственную невинность, победить дракона сама, отыскать подмогу в дружбе, а не в человеке, что претендует на сексуальное вознаграждение. Образ «женщины в беде» поддерживает скрытое представление о том, что дама — «не сильный пол», о том, что её тело — собственность, а спасения заслуживает лишь высоколиквидная: юная, прекрасная и… новая.
Мы желаем, дабы нас выручали, по причине того, что мы выросли на данной идее. Одно из самых ранних упоминаний видится в греческой мифологии: Андромеду, дочь эфиопского царя Кефея, отдали на съедение чудищу, дабы искупить «грехи» (большое количество хвасталась) её матери перед Посейдоном. Персей, сын царевны Данаи и Зевса, её вызволил. Наряду с этим Андромеда, в соответствии с мифу, была прикована к горе, будучи совсем обнажённой!
Её папа повелел её приковать, он же приказал и спасти, давав слово её в жёны Персею. Никто в данной истории не похож на собственность?
Персеи? и Андромеда, Д. Вассари
Даму в конструкции «дева в беде» деактивируют, лишают возможности принимать решения, и сюжет некоторым путём передаёт её в руки другого мужчины, что активирует принцессу опять: оживляет, расколдовывает либо освобождает от пут. Неприятность в том, что архетип «девы в беде» соединяет риск, спасение, образы красивой благородного мужчины и женщины воедино, минуя подробности, каковые сопутствовали бы им в реальности: смерть, боль, посттравматические психотерапевтические неприятности. Мы видим истории, каковые закончились прекрасно.
«Будь не сильный»
Закрепляется мысль, что даму нужно завоёвывать, брать силой. И по сей день, в современном обществе мы, и женщины и мужчины, сталкиваемся с тем, что здоровая и современная мысль согласия, консенсуса в отношениях стоит на весьма шатких базах. В случае если девушку получают не хватает интенсивно — значит, она не хватает привлекательна, «просто не нравится». В случае если через чур интенсивно, — это пугает.
В случае если же дама деятельно проявляет интерес, то такое поведение уже мужчина довольно часто квалифицирует как странное, излишнее. Вежливый на идее «девы в беде» он нечайно теряет интерес: в случае если её не нужно получать, значит, она не «красивая женщина».
Довольно часто мы намеренно приближаем себя к образу «девы в беде», желаем быть теми принцессами, не сильный, не талантливыми принимать решения. Так несложнее, да и общество сделало это привлекательным, повесило ярлык «женственности».
У Роберта Рождественского имеется стих «Будь, прошу вас, не сильный…». Оно заканчивается так:
«Хоть специально,
хоть на мгновенье,-
я прошу,
робея,-
помоги мне в себя поверить,
стань
не сильный».
Его возможно обнаружить множестве порталов амурной поэзии. Но практически в нем один партнёр требует другого не быть собой, дабы на этом фоне смотреться и ощущать себя лучше. К сожалению, по причине того, что в течении продолжительных столетий дама вправду была денежно зависима от мужчины, мысль о том, что дама не сильный, а мужчина ведёт, и до сих пор считается гармоничной.
Но сейчас, в то время, когда баланс изменился, и дамы просто-напросто живут по-второму и имеют равный опыт с мужчинами (опытный, эмоциональный, половой), той неопытной и не сильный девушкой возможно лишь ребёнок. Отношения на равных, в которых мужчина может не стесняться слабости, а дама не скрывать собственной силы, значительно возможнее будут выстроены, в случае если пара сможет миновать эту укоренившуюся и якобы гармоничную спайку.
За процветанием идеи о якобы обычных отношениях полов («сильного» и «не сильный»), на данный момент стоит не одна индустрия. Моющие средства в рекламе закрепляют образ «хорошей хозяйки». Ролик о мужчине, что легко справляется с работой по дому, отыскать значительно сложнее, поскольку это «не его естественная среда».
В кино чаще мы встречаем образ уязвимой для насилия дамы, которой страшно ходить по чёрным улицам, наряжаться с вызовом либо быть невнимательной: везде может подстерегать злодей. Образ уязвимой девы всегда маячит перед нами, а вот уязвимого мужчины — нет.
Персеи? и Андромеда, Тициан
Разумеется, что видятся и обратные обстановки: дама чрезмерно опекает мужчину, командует им, а тот со своей стороны собирает от сотрудников и привычных комментарии наподобие «подкаблучник». Многие обожают выручать страдающих пьянством либо игроманией. Кстати, тезисом «будь, прошу вас, не сильный», и в этих обстоятельствах мужчины орудуют с ловкостью: в целях самобичевания.
Игра в спасение
В психотерапии и психологии для работы с навязчивым спасением в отношениях применяют так называемый «Треугольник Карпмана». Эта модель обрисовывает три психотерапевтические роли: жертву, спасателя и преследователя. Игра в спасение видится в разных обстановках: опытных, романтических, домашних. Но её главная изюминка в том, что любой из игроков имеет эгоистичный и довольно часто неосознанный интерес.
Другими словами любой участник действует из корысти, а не заботы.
Жертва снимает с себя ответственность. Спаситель решает чужие неприятности, дабы ощутить себя нужным и ответственным. Преследователи сами чувствуют себя жертвами и этим оправдывают собственное наступление.
Примечательно, что в драматическом треугольнике Карпмана роли всегда меняются, исходя из этого любой из участников на время делается жертвой.
Игра в спасение — весьма привлекательная для человека активность. Это перемещение, это динамика, это эмоции, какими бы они ни были. Но правды в ней не отыскать, по причине того, что это замкнутый круг, что разрешает уходить от неприятностей.
Лишь ответственность за личные эмоции и мысли разрешит почувствовать собственную силу и не ожидать спасения, другими словами проводить собственное время совсем в противном случае.
Случайные записи:
Мертвые души 2 серия
Еще немного статей:
-
Красивая принцесса в замке, её сторожит дракон. Нужно выручать! С данной историей чуть ли не каждый прекрасно знаком с детства, но значение этого…
-
Любовный гороскоп для девы на ноябрь 2014 года
Гороскоп показывает, что ноябрь 2014 года будет для Девы очень насыщенным в сфере отношений и любви. Трансформации смогут как радовать, так и огорчать –…